Учить нельзя воспитывать. Размышление молодого
педагога о проблемах современного образования
Пупанова Анастасия Юрьевна
Если я поставлю запятую после слова «учить», то будет так: «Учить, нельзя воспитывать». Значит, получится-нельзя воспитывать! Нельзя!
Наверное, будь Витя Перестукин из «Страны невыученных уроков» не ленивым четвероклассником, а озадаченным учителем какой-нибудь из школ Санкт-Петербурга, Воронежа или Брянска в 2020 году, он размышлял примерно так. Да, очевидно, решение этой задачи было бы для него не столь принципиальным и жизненно необходимым, как предыдущей, то есть той, что сулила ему казнь, но всё же если наш Витя –учитель увлеченный, то, вероятно, постановка этой запятой могла окончательно загнать нашего юного педагога в тупик.
Почему? Потому что, напоминаю, он живет в 2019 году. И будучи, например, классным руководителем, он помимо рабочей программы, конспектов и электронного журнала по своему предмету заполняет журнал посещаемости, журнал внеурочной деятельности, журнал классных часов и бесед по ПДД, ведет учет личных бесед с учащимися и родителями, ежемесячно составляет отчет мониторинга социальных сетей, заполняет на каждого ребенка карточку внеурочной деятельности и так далее…В результате, обреченный на этот нескончаемый водоворот документации, наш Перестукин невольно начинает задумываться: а действительно ли главный вопрос состоит в запятой после слова «учить», если на самом деле сил хватает лишь на то, чтобы после «учить» поставить точку. Точку, которая превращает Борисова Рому и Иванову Аню из растерянных пятиклассников, только перешагнувших порог среднего звена, в монотонно повторяющуюся графу «Фамилия,имя,отчество» в череде документов. В людей, которые еще не принесли справки с кружков, согласие родителей на обработку данных, согласие на психологическую диагностику… К тому же наши уже вышеупомянутые Рома с Аней теряют всякую возможность сложить о себе у учителя первое впечатление, основанное исключительно на собственных достоинствах и недостатках. Ведь благодаря вороху бумаг их фамилия и имя уже выстроили в сознании педагога определенный ассоциативный ряд, а от этого шлейфа не так уж и просто отделаться...
Для того, чтобы стало понятнее, как это работает, отойдем на некоторое время от романтического образа Вити-педагога к менее романтическому-педагогу Анастасии Юрьевне, то есть мне. Сентябрь 2019 преподнес мне классное руководство в 5в, а вместе с ним череду документации, которую мы с вами уже упоминали, так вот, заполняя в сентябре социальный паспорт класса, основываясь на комментариях классного руководителя начальной школы, я потеряла всякую возможность относиться к ребятам без предубеждения. Ведь я уже точно знала состав и качество их семей, их проблемы в обучении и взаимоотношении со сверстниками, их дисциплинарные нарушения и психологические проблемы.
Макаренко в своей «Педагогической поэме» называет это «медицинской логикой»: «…для того, чтобы лечить болезнь , нужно ее знать». Соблазнительной логикой, он это не скрывает. Но от которой сам все же смог отказаться. Макаренко просит не присылать к нему никаких дел воспитанников, где подробно описывались разные вопросы: очные ставки и прочее… В результате, все педагоги «искренним образом,-пишет Макаренко,-перестали интересоваться прошлыми преступлениями колонистов и справлялись с этим так хорошо,что и они сами скоро про них забывали». Я нисколько не ратую за полное игнорирование этой «медицинской логики» и, более того, естественно не приравниваю преступное прошлое колонистов и информацию о составе семьи пятиклассников, я лишь считаю, что бумаги не должны перекрывать детей. И, как говорил Макаренко: «…требую самой обыкновенной деликатности»,- к прошлому ребенка. К концу сентября я знала все формальные подробности жизни двух девочек-близняшек из своего класса, а уверенно различать их стала только к концу 1 четверти. Разве это не должно вызывать тревогу?
Размышляя о месте злополучной запятой, наш Витя задумывается не только о возможности воспитания, но и об его необходимости. Его мучит вопрос: в современном мире учитель-человек, который «предоставляет образовательные услуги» или по-прежнему воспитатель? Последнему из вариантов ответа , как мне кажется, противоречат, например, не имеющие конца и края родительские фотографии детских домашних работ, выкладываемые в социальные сети и сопровождаемые бурным и открытым обсуждением справедливости выставленной учителем оценки. Каков имидж современного учителя, если он постоянно вынужден отстаивать свою компетентность в глазах общественности? Продуктивен ли для обучения образ исключительно «представителя образовательных услуг»?
За недостатком собственного опыта, а точнее, высоко ценя опыт этого педагога , хотелось бы вновь обратиться к Макаренко, а именно к его «педагогической несуразности»- пощечинах воспитаннику. Хотелось бы сразу предостеречь слушателя и сказать, что мой спич не оправдание насилию, а скорее прославление ценности личности педагога. Пощечина эта стала ознаменованием кардинально нового взгляда колонистов на своего педагога. Они не увидели в этой истории побоев. Они рассмотрели человека, который «вместо того, чтобы причинить провинившемуся воспитаннику много формальных неприятностей, пошел на опасный для себя, человеческий, а не формальный поступок. Разве могут иметь ценность «предоставляемые образовательные услуги», если, извините за тавтологию, предоставляет их человек, который руководствуется исключительно своим перечнем формальных обязанностей? Ребенку, как мне кажется, важен человек, воспитатель в лучшем смысле этого слова. Который воспитывает, не воспитывая. Как бы неказисто это ни звучало. «Вы можете быть с детьми сухи до последней степени, требовательны, безразлично относиться к их симпатии, но если вы блещете работой, знанием, то спокойно не оглядывайтесь, они на вашей стороне»,-пишет Макаренко. «А для этого, конечно, педагогу важно постоянно иметь возможность повышать уровень своих профессиональных способностей,-добавляю я,-и оставаться человеком!»
Нам остается только гадать, куда же поместил Витя Перестукин нашу многострадальную запятую, и надеяться, что никому из нас никогда не придется оказаться на его месте. Потому что лично я вижу единственно правильное решение этой задачи: убрать из фразы слово "нельзя"...
