Образовательный портал

      Персоналии римских императоров интересовали церковных историков, прежде всего, в связи с историей гонений на христиан в Римской империи II-IVвв. в аспекте взаимоотношений римского языческого государства и христианской церкви. Из всех римских императоров, на время правления которых приходились  христианские гонений, ни один не вызывал столь противоречивых оценок церковных историков, как Марк Аврелий (161-180 гг.).

      Личность императора-философа, образцового правителя, известного своей гуманностью, снискала симпатии его современников, в том числе христиан, (которые, по словам апологета Мелитона, не могли поверить открывшемуся гонению по его указанию).  В светской историографии, как известно, прочно установились высокие оценки личности этого блестящего представителя династии Антонинов.  Как следствие, факты гонений на христиан в его правление вызывали естественно-недоуменные вопросы церковных историков. Гонение императора-гуманиста, философа-стоика представлялось многим каким-то странным сочетанием. «Разве в лице его не взошла на трон цезарей филантропическая и чистейшая философия древнего мира? Марка Аврелия описывают как образцового императора, царствование которого дарило счастьем мир подданных… монологи – «Саморазмышления» императора показывают, что из культуры своего времени он усвоил все возвышенное и чистейшее, в том числе прекрасную гуманность Сенеки. Почему же христиане составляли исключение для столь добродетельного императора, почему только в отношении к ним он отказался от своей обыкновенной снисходительности?»[1] - вопрошал А.П. Лебедев. Эти вопросы давали простор для сколь угодно свободных суждений.

Важной причиной, объясняющей полярность оценок личности Марка Аврелия и его политики по отношению к христианству, служит своеобразное состояние источников. Они весьма не равноценны по степени достоверности, и спорны с точки зрения хронологии. Так, противоречивые, и часто полулегендарные сведения сообщали Евсевий Кесарийский в своей «Церковной истории» и Мелитон Сардийский в своей апологии; большой проблемой для церковно-исторической науки являлось и определение хронологии ряда  мученических актов, возможно, относившихся к гонению на христиан при Марке. В зависимости от подбора документов и определения степени их достоверности историки строили доказательную базу своих теорий относительно данного периода христианской истории, и формулировали оценку политики Марка Аврелия в отношении христиан. 

Среди историков к. ХIХ-нач. ХХ вв., изучавших историю гонений, совершенно отчетливо выделяются две группы исследователей, в зависимости от их оценки личности Марка Аврелия и его отношения к христианству. К одной относятся те, которые считали, что Марк Аврелий преследовал христиан и издал распоряжение о гонении на них (И.В. Чельцов, Ф.А. и С.А. Терновские[2], А.П. Лебедев, В.В, Болотов); к другой – исследователи, характеризовавшие отношение Марка Аврелия к христианам как «снисходительное», и отрицающие за ним издание специальных «антихристианских» указов (Ю.А. Кулаковский, Л. Багрецов). Особняком от этих направлений располагается теория А.А. Спасского, о которой речь пойдет ниже.

Рассмотрим доводы всех сторон.

В качестве главных аргументов, объясняющих неприязненное отношение Марка Аврелия к христианам церковные историки выставляли, как правило, три: Марк Аврелий был философ, язычник и  римский император.

Так, основоположник школы церковной историографии Московской Духовной Академии и ее крупнейшей представитель, А.П. Лебедев характеризовал воззрения Марка Аврелия как «странное смешение чистых философских идей с грубым суеверием». При этом историк подчеркивал, что языческое религиозное настроение императора было только «второстепенной причиной к гонению на христиан. В Марке философ брал верх над язычником. Но и его философия при богатстве прекрасных мыслей должны была быть враждебной христианству». Анализ «Саморазмышлений» Марка Аврелия, проведенный А.П. Лебедевым с целью выявления их «враждебных столкновений» с христианством можно суммировать  следующим образом. Марку Аврелию было свойственно отрицание метафизических проблем бытия; отрицание христианского учения об искуплении человечества и прощения грехов человека; презрение христианского стремления к мученичеству[3].

Можно заметить некоторую историческую несообразность в рассуждениях  церковного историка. Кажется, что А.П. Лебедев приписывает Марку Аврелию определенный уровень осведомленности о христианской религии и вероучении, и этим  объясняет осознание императором ее опасности для римской религиозности и государственности. Безусловно, общий тезис о несовместимости стоической философии Марка и христианства, многократно доказанный в церковной историографии, сомнению не подлежит. Однако, император почти наверняка не был знаком с подробностями христианской догматики, или даже с основополагающими ее идеями. Для его высокой философии очередная «религиозная секта»,  не представляла интереса. Кроме того,  вторая половина IIвека для христианства - это самое начало философско-богословской и апологетический деятельности его образованных представителей, в рамках которой только началось разъяснение христианской догматики. Так что объяснение гонений при Марке Аврелии из его религиозно-философских воззрений оказывается доводом малоосновательным (хотя он звучал ранее и в работах И.В. Чельцова[4]). Именно поэтому впоследствии он с такой настойчивостью уже не проводится церковными историками.

Однако, приведенные рассуждения не исчерпывают объяснение происхождения гонения Марка Аврелия. Историк подчеркивал, что император должен был гнать христиан как государственный муж, верный государственным идеям своей империи. Стоический пантеизм Марка Аврелия легко уживался с идеей римского религиозного универсализма. Никакой сепаратизм, никакое выделение себя от общегосударственных интересов не должно быть терпимо. Всякое стремление к индивидуальной свободе, в общественной жизни, или в религии, есть государственное преступление. Эта идея чисто римская. И она должна была сделаться опасной для христианства[5].

А.П. Лебедев утверждал, что гонение Марка Аврелия производилось по именному императорскому приказанию, объявившему гонение на христиан. При этом он ссылался на указание апологета Мелитона Сардийского. Признавая, что изыскания о точном тексте указов императора, касающиеся христиан оказываются тщетными, он настаивал на том, что Марком Аврелием вероятней всего были изданы и другие указы против христиан, хотя это и не доказывается документально. Действительно, единственный имеющийся в Дигестах закон Марка, приказывавший «ссылать на острова всякого, кто чрез суеверные обычаи  будет приводить в смятение слабые души людей», не говорил прямо против христиан, но, по мнению Лебедева, можно практически не сомневаться в том, что гордый Марк причислял к разряду пустых суеверий и христиан[6]. Более того, не признавая достоверность указа, якобы изданного Марком Аврелием в пользу христиан в конце его царствования, А.П. Лебедев заключал, что  гонение Марка Аврелия продолжалось в полную силу до конца его царствования[7].

В.В. Болотов, видный деятель церковно-исторической школы Санкт-Петербургской Духовной Академии, основывал свою концепцию церковной истории на строгой научной критике источников. Избегая беспочвенных рассуждений, отношение Марка Аврелия к христианству он характеризовал через анализ документов его времени. Положение христиан ко времени правления Марка Аврелия В.В. Болотов определял как «искусственное», поскольку истинное представление о нем затемнилось даже у христианских писателей. Этим он объяснял тенденциозное освещение истории гонений Тертуллианом, Евсевием и другими. Они полагали, что лучшие императоры не считали христиан вредными для общества. Например, Траян якобы был убежден в невинности христиан и запрещал их разыскивать, Марк Аврелий запрещал обвинять христиан только за христианство. При таком положении дел христиане относились доверчиво к слухам о том, что императоры издают эдикты, ограждающие христиан от преследования черни[8]. В этой связи В.В.Болотов ставил вопрос о подлинности некоторых рескриптов императоров в пользу христианства[9]. Рескрипт Марка Аврелия оценивался им, как и А.П. Лебедевым, как «несомненно подложенный»[10].

Помимо анализа императорских эдиктов В.В. Болотов обращался к анализу церковных источников - свидетельств христианских историков, посланий церквей, мученических актов и т.п. По сведению церковных источников, с «внутренней» точки зрения, первые годы правления Марка Аврелия не представляли в положении христиан никакой перемены. Действовал, видимо, только рескрипт Траяна. Однако те распоряжения, о которых сообщают источники, повлекли за собой существенные перемены в состоянии христианства в последние годы правления Марка Аврелия. Анализируя внутрицерковные документы -  послания апологетов и церквей галльских к церквам азийским и фригийским, Болотов подчеркивал, что гонение носило характер жестокий и повсеместный. Обращая внимание на рескрипт Марка Аврелия, который был издан в ответ на запрос галльского чиновника о ходе «лионского дела», историк расценивал его как соответствующий духу рескрипта Траяна. По его мнению, это показывает, что рескрипт Траяна имел и в это время значение основного закона.  Новый эдикт Марка Аврелия, которым открылось гонение, не отменял его, а лишь дополнял и видоизменял. И, таким образом, в ответе президу лионскому Марк Аврелий отменил свое временное распоряжение, и рескрипт Траяна остался по-прежнему в силе[11].

Таким образом, как и А.П. Лебедев, В.В. Болотов признает существование особого эдикта, открывшего гонения при Марке Аврелии, правда замечает, что он имел характер временного распоряжения, и в конце царствования был отменен. Вопрос о личной ответственности Марка Аврелия за понесенные христианами лишения В.В. Болотов обходит вниманием, возможно, предполагая ее по умолчанию, или же чувствуя безосновательность этих обвинений.

      Наряду с концепциями «столпов» церковной историографии, с конца ХIХ в. появляются теории, пересматривающие многие ее традиционные положения под влиянием общей  «либерализации» науки и новейших западно-европейских исследований.

      Так, полагаясь на идеи Т. Моммзена, противоположное воззрение на историю гонений в первые два века христианства развивал в своей «скандально известной» лекции Ю.А. Кулаковский. Процессы против христиан при Марке Аврелии он принципиально отказывался называть «гонениями». Кулаковский упоминал о некоем «лионском происшествии», но связывал его происхождение с названным выше эдиктом Марка Аврелия «против вредных суеверий». Поскольку, считал он, в указе не было названо христианство, «…он мог относиться ко всякой религии, но в действительности из всех распространенных тогда религий только  христианство  тревожило умы»[12]. Отношение же римской власти к христианству в рассматриваемый период проф. Кулаковский называл «высокомерным невниманием», и просто отказывался признавать факты гонений на христиан со стороны римского государства на протяжении П и начала Ш веков[13]. Таким образом, и Марк Аврелий выводился им из числа преследователей христиан.

       Пересмотр традиционного церковно-исторического воззрения на Марка Аврелия и его отношение к христианству производит в своем небольшом скорее эссе, чем исследовании, Л. Багрецов[14]. Называя традиционные характеристики этого императора в его отношении к христианству «априорными», а подтверждающие их факты «шаткими и неустойчивыми»[15], он развивает следующие положения: вряд ли Марк Аврелий четко представлял все пункты несходства собственных воззрений с христианством; стоики придавали большее значение философии, нежели религии, а признание римских богов во IIвеке не свидетельствует о глубокой религиозности; социальные взгляды Марка Аврелия не были жестоки, он являлся самой светлой, справедливой и гуманной личностью среди римских императоров[16]. Этот строй рассуждений приводит Л. Багрецова к выводу, что по своему характеру Марк Аврелий должен был относиться к христианам снисходительно, или, по крайней мере, не преследовать их. Исторические данные свидетельствуют, что главным гонителем  христиан в рассматриваемый период был языческий народ. Апологеты (Мелитон, Тертуллиан) сами говорят о непричастности Марка Аврелия к гонениям. Кроме того, никаких документальных подтверждений издания им специальных законов против христиан не существует[17]. Таким образом, Марк Аврелий в характеристике Л. Багрецова высветляется и вовсе освобождается от обвинений в возведении гонений на христиан.

Не будучи исследованиями фундаментальными, две последних публикации сыграли ту позитивную роль, что наряду с новейшими западными исследованиями подвигнули церковно-историческую мысль к научно-критическому пересмотру некоторых традиционных положений.

В этом отношении ведущая роль принадлежала А.А. Спасскому, ученику и преемнику А.П. Лебедева в МДА. Заметим, что в намеченном нами хронологическом ряду исследований его «история гонений» – самая поздняя, и в методическом отношении наиболее зрелая.

Этот историк одним из первых исключал Марка Аврелия из числа гонителей христиан, и это - не смотря на значительное усиление гонений в его царствование. Марк Аврелий характеризуется А.А. Спасским как «мыслитель-педант», окончательно успокоившийся на утвержденных им правилах, которому не доставало только «свободы и широты мысли, чтобы от стоицизма шагнуть к христианству». При этом философский педантизм сочетался у этого императора с наивным суеверием. Он искренне верил в богов и был убежден в их непосредственном воздействии на судьбу человека. Христианство он знал поверхностно и не считал его предметом, заслуживающим внимания. На факты мученичества смотрел как  на «выражение ложного хвастовства и мечтательства». Таким образом, особенности его миросозерцания, действительно, не были благоприятны для христиан. И это, по словам А.А. Спасского, печальный знак того, насколько расходилась языческая культура в лице своих лучных представителей от идеалов христианства. Однако само по себе высокомерное отношение Марка к христианам не влекло перемен в их сравнительно благоприятном положении в империи, урегулированным предшествующим законодательством. Как стоик, он обладал терпением и равнодушно относился к чужим убеждениям и порокам. Поэтому для христиан были опасны не его стоическое презрение и философская вражда, а его недостатки, как правителя империи. Идеальный (в языческих понятиях) человек не совмещался с идеальным правителем, не умел «твердо держать бразды правления»[18].

По своему равнодушию и самоуглубленности Марк мало внимания обращал на управление провинциями. В свою очередь, ослабление влияния центра на ход провинциальных дел печально отражался на фактическом положении христиан в провинциях. Гонения на христиан первые два с половиной века шли, главным образом, снизу, от языческой массы. Центральное правительство, пытаясь его сдержать, обставляло судебный процесс строгими рамками. Между населением и административным центром существовала своего рода борьба по вопросу о христианах. Поэтому, когда давление ослабевало, христиане могли стать жертвой народного волнения при малейшем толчке. Правление Марка Аврелия открыло эту возможность - фактически ухудшилось положение христиан, вызванное перевесом «криков толпы» в процессах над ними. Об этом свидетельствует и Евсевий, видевший причины ухудшения положения христиан в «восстании черни»[19].

      Выясняя картину гонений в правление Марка Аврелия, А.А. Спасский приходит к следующим выводам. Гонение, о котором сообщает Евсевий и христианская апологетическая традиция, было кратковременным, и не повсеместным. Оно ограничивалось только некоторыми областями, о чем свидетельствуют современные ему документы: апология Мелитона, написанная около 170 г. и поданная Марку Аврелию; и послание церквей галльских к церквям азийским и фригийским по поводу понесенных первыми страданий за веру. Первый документ свидетельствует о преследовании христиан в Малой Азии, второй - в Галлии. Таким образом, гонение при Марке Аврелии было ограничено и по времени и по пространству[20].

      Вопрос о виновности или невиновности Марка Аврелия в произведенных гонениях Спасским решается посредствам анализа названных документов[21].

Свидетельство Мелитона хотя и говорит о «новом указе» как причине гонений, но, по мнению Спасского, не дает прочных оснований приписывать его именно Марку Аврелию. Кроме того, принимая это свидетельство  не в пользу Марка Аврелия, можно впасть в противоречие с остальными сведениями о положении христиан при нем. Это противоречие А.А. Спасский усматривал в следующих фактах. Если бы был издан новый императорский закон, то преследование не могло ограничиться только Малой Азией и Галлией. О повсеместном гонении на христиан при Марке Аврелии история ничего не знает. Кроме того, неправильные трактовки апологии Мелитона связаны с ошибочным переводом. Анализ текста апологии показывает, что поводом к гонению на малоазийских христиан послужило распоряжение местного проконсула. Императорский эдикт являлся лишь второстепенной и отдельной причиной гонения, и о его содержании Мелитон ничего не говорит. Если бы он открывал преследование именно христиан, не было бы необходимости в особом распоряжении проконсула. Сам Мелитон сомневается, что возникшее гонение было в намерениях законодателя. Исторический смысл свидетельства Мелитона надо понимать таким образом: Марком Аврелием был опубликован какой-то указ общеобязательного значения, но не против христиан; на основании этого указа малоазийский проконсул сделал свое частное распоряжение, которым этот указ применялся специально на христиан и им открыл гонение[22].

В ряду законодательной деятельности Марка Аврелия сохранился эдикт, близко подходящий под свидетельство Мелитона. Он дошел в существенном извлечении в юридическом сборнике «Дигест». Он нем упоминали и Лебедев, и Болотов, и  в  общем виде, трактовали его действие не в пользу христианства. Спасский относится к этому закону внимательнее. С одной стороны, этот закон был направлен на предупреждение распространения суеверий, и не имел в виду религиозной борьбы с христианством. Это ясно уже из того, что он сохранился в сборнике, изданном знаменитым христианским императором Юстинианом для руководства современным ему юристам. Однако,  в условиях эпохи Марка Аврелия этот закон мог быть обращен против христиан, особенно в Малой Азии, где в этот период шла бурная борьба с монтанизмом. Сильные волнения, вызванные монтанизмом среди христиан, и отражавшиеся на языческом населении, давало малоазийскому проконсулу основания специальным распоряжением применить закон императора о суевериях, производящих смуту, ко всем христианам его области, что и вызвало положение, описанное Мелитоном. Печально сказавшись на положении азийских христиан, это распоряжение тем ни менее, не вносило никаких изменений в общее юридическое положение христиан в империи[23].

Другой документ - послание церквей галльских к церквям малоазийским, А.А. Спасский также комментировал иным образом. По его мнению, этот документ прямо опровергает мысль об издании Марком Аврелием закона против христиан. Проводя параллели между этим посланием, приведенным Евсевием в извлечении, и подобным по характеру и историческому достоинству посланием Смирнской церкви, рассказывающим о смерти Св. Поликарпа, достоверность которого в науке оценивается достаточно высоко, он провел сравнительный анализ судебных процессов против христиан, засвидетельствованный в документах[24]. Его результат можно резюмировать следующим образом. Злоупотребления и прямое нарушение предшествующего законодательства в процессе против христиан в Галлии  не были следствием новых законодательных мер против христиан, как полагали многие историки. Поскольку Лионское гонение в своем течении представляет сплошное беззаконие, основы его надо искать не в каком-либо частном узаконении, а в местных и случайных обстоятельствах. К этим обстоятельствам Спасский относит чрезвычайную озлобленность языческой толпы; поведение городского магистрата, примкнувшего к ее желаниям; позднее прибытие проконсула; а также тот факт, что, действуя под влиянием толпы, городской магистрат и проконсул увидели в христианах не только нарушителей, но и общество противонравственных преступников, подлежащих полному искоренению и т.п.)[25].

С другой стороны, если исключить влияние толпы, то процесс шел по тем же юридическим основаниям, какие были узаконены рескриптом Траяна. Рескрипт же Марка Аврелия, поданный как ответ проконсулу, есть ни что иное, как повторение рескрипта Траяна Плинию. В нем единственно правильным было признано законодательство предшественников, нарушенное волнением черни и неумением проконсула вести противохристианские процессы[26].

Итог исследования формулируется А.А. Спасским следующим образом: Марк Аврелий совершенно незаконно причисляется к наиболее суровым врагам христианства; гонение при нем христиане, действительно, испытывали в отдельных областях, но сам он гонителем не был[27]. Злоупотребления в процессах над христианами, которые историки приписывали действию нового указа Марка Аврелия, объясняются злоупотреблениями на местах, ставшими следствием ослаблением контроля центральной власти.

Положения, выдвинутые А.А. Спасским, правда, уже без воспроизведения в подробностях их доказательной базы, были позже изложены в систематическом труде М.Э. Поснова «История христианской церкви». Этот труд, изданный в 30-е годы ХХ века, ученым-эмигрантом, своеобразным образом подвел итоги отечественных церковно-исторических исследований периода древней христианской церкви[28]. Можно признать, что теория А.А. Спасского и его оценка личности Марка Аврелия в свете его отношения к христианству приобрела в науке статус общепризнанной. 

В целом, констатируя факт противоречивых оценок императора Марка Аврелия и его отношения к христианству в отечественной церковной историографии конца ХIХ- начала ХХ вв., мы объясняем его различием методологических принципов работы историков с источниками по данному историческому периоду. Кроме того, на примере рассмотренного исторического сюжета ясно проявляются и более общие тенденции развития церковно-исторической науки на протяжении, по крайней мере, нескольких десятилетий: это, прежде всего – интенсивное развитие научно-критических и сравнительно-аналитических методов исторического исследования.