Литературный герой как субъект поиска истины
в пространстве художественного текста
(на материале рассказа М. Веллера «Шаман»)
Баранов Евгений Николаевич
Проблема ориентации современного человека в информационном пространстве была поставлена довольно давно. Конец ХХ века и первое десятилетие нынешнего столетия заставили общество в корне изменить прежние представления о масштабах и объемах информационных потоков, в русле которых протекает развитие мировой цивилизации. Даже хорошо известные и давно знакомые источники информации, такие как телевидение, печать, радио вышли на принципиально новые стандарты взаимодействия со своей аудиторией, а с появлением Интернета началась новая эра развития коммуникации, в которой главные роли играют скорость и масштаб информационных каналов.
В ключе утвердившейся динамичности общества все меньшая и меньшая доля как источника какой бы то ни было информативности остается за художественной литературой вообще как таковой (отечественной, иностранной, современной и классической). Тем не менее, что бы ни искал человек: кулинарные рецепты, новейший учебник по астрономии или ответы на «проклятые вопросы», и где бы ни находил: в старом увесистом толстовском фолианте, на страницах старого журнала или в бесконечном пространстве узкой строчки поисковика Google, неоспоримо его стремление к обнаружению, если говорить актуальным для сегодняшнего дня языком, качественного продукта, т.е. подлинной, истинной информации.
Однако же трудно поспорить с лингвистической подоплекой нашего сознания, которое неизбежно, будь то электронный, печатный или вербальный эквивалент информации, погружает нас в пространство текста. Понимание же текста, в таком широком смысле, невольно отсылает нас к одной из его, с нашей точки зрения, первостепенных функций – воздействовать на общественное сознание и на сознание как таковое в частности: «Знание и контроль над информацией означают обладание властью и возможность влиять… В новой ситуации основной социальный конфликт заключается не в противоречии между трудом и капиталом, а в столкновении между знанием и некомпетентностью…» [Костюк, 2002: 321]. Подобные, столь широкие, формулировки в более смягченном виде мы с уверенностью можем адоптировать и к пространству текста, именуемого художественным (классическая русская литература исконно носит в той или иной мере идеологический характер).
В предлагаемой нами модели художественный текст становится своеобразным информационным полем, в пределах которого существует и воплощением которого является литературный герой. Это заставляет нас задаться вопросом, каким образом, посредствам чего писатель создает подобное пространство, как оно устроено? И каков искомый (обретаемый или не обретаемый) информативный, идеало-ценностный предел, иными словами, объем, границы и содержание того информационного поля художественного текста, в которое автор помещает своего персонажа?
Творчество современного писателя Михаила Веллера (род. 1948) уже давно, с конца 80-х годов прошлого века, занимает прочное место не только на полках отечественных книжных магазинов (его книги как регулярно выходят, так и довольно исправно переиздаются), но и в современной популярной литературе. Очевидно это связано с тем, что Веллер уже давно не только писатель, он активный общественный деятель, постоянный герой теле- и радиоканалов, вдумчивый аналитик и талантливый оратор, прочно занявший место одного из ярких идеологов современной России. Одним словом, писатель Веллер – персона, к которой сегодня многие прислушиваются и поверяют по ней собственные взгляды, как политические, так и этические, нравственные.
Особое внимание в контексте сказанного выше привлекает рассказ писателя «Шаман», написанный в 90-е годы завершившегося века. Попытаемся в рамках упомянутого произведения наметить направленность путей литературного героя как субъекта поиска истины (информации) в пространстве небольшого художественного текста рассказа.
Пожалуй, возможно рассмотреть данный рассказ как большую развернутую метафору. Повествование ведется от первого лица, что вообще свойственно писательской манере Веллера, ориентирующегося всегда на убедительность собственной реплики по поводу чего бы то ни было; герой – бывалый таежник золотоискатель заблудился в тайге (тайга – модель жизни, символ борьбы за существование) в предзимье и всеми силами пытается выжить, спасти собственную жизнь. Обратим внимание на то, что уже с первых строк повествователем задана ситуация поиска. Широкую семантику обретает образ бескрайнего таежного леса, в котором блуждает герой, – поиски «презренного металла» оборачиваются надвигающейся угрозой потери самой жизни. Тайга оказывается метафорой бытия, которое преподносит заплутавшему герою, руководствующемуся мнимыми ценностями, серьезные испытания. Таким способом автор перемещает своего персонажа в пространство, где постепенно начинает происходить смена его ценностных ориентиров. Оказавшись в пограничном состоянии между жизнью и смертью, совершенно беспомощным перед угрозой надвигающейся зимы, герой входит в некое промежуточное экзистенциальное пространство, которое, возможно, станет границей, разделит его дальнейшую жизнь на «до» и «после», повлечет качественные изменения в нем самом, а так же обретение иного, более совершенного, уровня осознания личных ценностных ориентиров героя.
Предполагаемые перемены действительно происходят. Однако это случается во многом благодаря спасителю злосчастного золотоискателя, колоритный образ которого появляется перед читателем: «Его звали Мулка. Отец его отца был шаманом нганасан – маленького лесного народа, таежного племени… Внук шамана учился в Красноярске, Москве и Ташкенте. Знал английский, узбекский и фарси. Русский язык его рассуждений был изыскан и богат… Северный идол с сальными черными волосами и речью античного философа» [Веллер, 2005: 308-309].
Мудрец-отшельник, взяв с вернувшегося к жизни искателя клятву хранить вечное молчание об услышанном в таежной избушке, посвящает героя в конечную суть добытого им за многие годы знания, представляющего собой выведенный компендиум, в котором содержатся основы ключевых областей человеческого знания, вопросов культуры, искусства познания себя, абсолютной истины, проблемы цивилизации и т.п.
Оглашённые дидактические формулы изложены предельно коротко, простым и ясным языком. Утверждения носят аксиоматический характер, что можно воспринять как руководство к действию. Однако итог рассказа Мулки предвещает трагический исход: «Путь человека – путь сознания и созидания – ведет к концу человечества. Стремясь упорно и долго, ты приходишь к противоположному. Уничтожая таланты и сопротивляясь прогрессу, общество стремилось сохранить себя. Любой шаг вперед – шаг к концу» [Веллер, 2005: 319]. В финале рассказа, мудрец, обнародовавший хранимое знание, которое в результате утратило своё сакральное значение, бесследно исчезает.
Таким образом, герой, оказавшись приобщенным к совершенно новому для него информационному пространству, становится причиной его «размагничивания», поскольку вербальный текст шамана переходит в повествование самого рассказчика: «Я подлец. Он спас мне жизнь, но я не сдержал данной ему клятвы» [Веллер, 2005: 310].
Посему мы можем констатировать, что присутствующая в рассказе писателя Веллера модель литературный герой – пространство текста – обретение истины (информации) обнаруживает экзистенциальный тупик. Знание философа становится эмпирическим достоянием рассказчика, а через него и читателя. При помощи этой простой схемы учрежденный в рассказе писателем Веллером “университет таежной избушки” выносит неутешительный приговор так называемому качественно новому периоду развития цивилизации – информационному обществу: неизбежный крах знания и сознания человека как такового.
В ключе утвердившейся динамичности общества все меньшая и меньшая доля как источника какой бы то ни было информативности остается за художественной литературой вообще как таковой (отечественной, иностранной, современной и классической). Тем не менее, что бы ни искал человек: кулинарные рецепты, новейший учебник по астрономии или ответы на «проклятые вопросы», и где бы ни находил: в старом увесистом толстовском фолианте, на страницах старого журнала или в бесконечном пространстве узкой строчки поисковика Google, неоспоримо его стремление к обнаружению, если говорить актуальным для сегодняшнего дня языком, качественного продукта, т.е. подлинной, истинной информации.
Однако же трудно поспорить с лингвистической подоплекой нашего сознания, которое неизбежно, будь то электронный, печатный или вербальный эквивалент информации, погружает нас в пространство текста. Понимание же текста, в таком широком смысле, невольно отсылает нас к одной из его, с нашей точки зрения, первостепенных функций – воздействовать на общественное сознание и на сознание как таковое в частности: «Знание и контроль над информацией означают обладание властью и возможность влиять… В новой ситуации основной социальный конфликт заключается не в противоречии между трудом и капиталом, а в столкновении между знанием и некомпетентностью…» [Костюк, 2002: 321]. Подобные, столь широкие, формулировки в более смягченном виде мы с уверенностью можем адоптировать и к пространству текста, именуемого художественным (классическая русская литература исконно носит в той или иной мере идеологический характер).
В предлагаемой нами модели художественный текст становится своеобразным информационным полем, в пределах которого существует и воплощением которого является литературный герой. Это заставляет нас задаться вопросом, каким образом, посредствам чего писатель создает подобное пространство, как оно устроено? И каков искомый (обретаемый или не обретаемый) информативный, идеало-ценностный предел, иными словами, объем, границы и содержание того информационного поля художественного текста, в которое автор помещает своего персонажа?
Творчество современного писателя Михаила Веллера (род. 1948) уже давно, с конца 80-х годов прошлого века, занимает прочное место не только на полках отечественных книжных магазинов (его книги как регулярно выходят, так и довольно исправно переиздаются), но и в современной популярной литературе. Очевидно это связано с тем, что Веллер уже давно не только писатель, он активный общественный деятель, постоянный герой теле- и радиоканалов, вдумчивый аналитик и талантливый оратор, прочно занявший место одного из ярких идеологов современной России. Одним словом, писатель Веллер – персона, к которой сегодня многие прислушиваются и поверяют по ней собственные взгляды, как политические, так и этические, нравственные.
Особое внимание в контексте сказанного выше привлекает рассказ писателя «Шаман», написанный в 90-е годы завершившегося века. Попытаемся в рамках упомянутого произведения наметить направленность путей литературного героя как субъекта поиска истины (информации) в пространстве небольшого художественного текста рассказа.
Пожалуй, возможно рассмотреть данный рассказ как большую развернутую метафору. Повествование ведется от первого лица, что вообще свойственно писательской манере Веллера, ориентирующегося всегда на убедительность собственной реплики по поводу чего бы то ни было; герой – бывалый таежник золотоискатель заблудился в тайге (тайга – модель жизни, символ борьбы за существование) в предзимье и всеми силами пытается выжить, спасти собственную жизнь. Обратим внимание на то, что уже с первых строк повествователем задана ситуация поиска. Широкую семантику обретает образ бескрайнего таежного леса, в котором блуждает герой, – поиски «презренного металла» оборачиваются надвигающейся угрозой потери самой жизни. Тайга оказывается метафорой бытия, которое преподносит заплутавшему герою, руководствующемуся мнимыми ценностями, серьезные испытания. Таким способом автор перемещает своего персонажа в пространство, где постепенно начинает происходить смена его ценностных ориентиров. Оказавшись в пограничном состоянии между жизнью и смертью, совершенно беспомощным перед угрозой надвигающейся зимы, герой входит в некое промежуточное экзистенциальное пространство, которое, возможно, станет границей, разделит его дальнейшую жизнь на «до» и «после», повлечет качественные изменения в нем самом, а так же обретение иного, более совершенного, уровня осознания личных ценностных ориентиров героя.
Предполагаемые перемены действительно происходят. Однако это случается во многом благодаря спасителю злосчастного золотоискателя, колоритный образ которого появляется перед читателем: «Его звали Мулка. Отец его отца был шаманом нганасан – маленького лесного народа, таежного племени… Внук шамана учился в Красноярске, Москве и Ташкенте. Знал английский, узбекский и фарси. Русский язык его рассуждений был изыскан и богат… Северный идол с сальными черными волосами и речью античного философа» [Веллер, 2005: 308-309].
Мудрец-отшельник, взяв с вернувшегося к жизни искателя клятву хранить вечное молчание об услышанном в таежной избушке, посвящает героя в конечную суть добытого им за многие годы знания, представляющего собой выведенный компендиум, в котором содержатся основы ключевых областей человеческого знания, вопросов культуры, искусства познания себя, абсолютной истины, проблемы цивилизации и т.п.
Оглашённые дидактические формулы изложены предельно коротко, простым и ясным языком. Утверждения носят аксиоматический характер, что можно воспринять как руководство к действию. Однако итог рассказа Мулки предвещает трагический исход: «Путь человека – путь сознания и созидания – ведет к концу человечества. Стремясь упорно и долго, ты приходишь к противоположному. Уничтожая таланты и сопротивляясь прогрессу, общество стремилось сохранить себя. Любой шаг вперед – шаг к концу» [Веллер, 2005: 319]. В финале рассказа, мудрец, обнародовавший хранимое знание, которое в результате утратило своё сакральное значение, бесследно исчезает.
Таким образом, герой, оказавшись приобщенным к совершенно новому для него информационному пространству, становится причиной его «размагничивания», поскольку вербальный текст шамана переходит в повествование самого рассказчика: «Я подлец. Он спас мне жизнь, но я не сдержал данной ему клятвы» [Веллер, 2005: 310].
Посему мы можем констатировать, что присутствующая в рассказе писателя Веллера модель литературный герой – пространство текста – обретение истины (информации) обнаруживает экзистенциальный тупик. Знание философа становится эмпирическим достоянием рассказчика, а через него и читателя. При помощи этой простой схемы учрежденный в рассказе писателем Веллером “университет таежной избушки” выносит неутешительный приговор так называемому качественно новому периоду развития цивилизации – информационному обществу: неизбежный крах знания и сознания человека как такового.
Использованная литература:
- Веллер М.И. Шаман // А вот те шиш. Сборник рассказов. СПб., 2005.
- Каменев В. Феномен М. Веллера // Юность. 2006. №4. 102-104.
- Костюк В.В. Информационное общество // Всемирная энциклопедия. Философия ХХ века. М., АСТ, Минск: Харвест, Современный литератор, 2002.
